Снова заиграла музыка и Аркаша заткнулся. Да он на публику играет! Хорошо, хочешь на публику, будет тебе на публику.

Я поднялся размять спину.

Ирина Алексеевна сидела белее белого, Марина поддерживала её за руку. То ли просто держала, то ли украдкой мерила пульс.

Палыч сидел довольный. Я посмотрел на него, он мне улыбнулся и поднял большой палец. Кирилл сидел на коляске рядом с ним. Но у него был свой объект созерцания.

Вадим сидел как в прострации, а вот Костя увлеченно изучал Аркашу.

– Камилла? – неуверенно изрек он.

– Чего? – спросил я, поворачиваясь к Аркаше.

– Ну, точно, Камилла! – радостно произнес Костя.

– Так, объяснись, пожалуйста, – произнес я. – Что еще за Камилла?

– А он похож, – Вадим вышел из прострации и уставился на Аркашу.

– Да вы родите сегодня объяснения или нет? – не выдержала уже Марина.

Арина Андреева сидела в стороне и с интересом наблюдала за нами. Когда я посмотрел на неё, она улыбнулась мне. А мне сразу пришел подсрачник от Марины. Я повернулся к Марине, а она пригрозила мне кулаком. Глядя на нас, Арина рассмеялась.

– Камилла одна из трех травести див, королев «Амадеуса», звезда! – пояснил Костя.

– Гей-клуба «Амадеус»? – удивлено спросила Арина, подсаживаясь к нам ближе, чтобы не поднимать шума. Микрофоны пока что были отключены, и никто не слышал нас.

– Травести дива? – переспросил я.

– Переодетый мужик, – произнесла Арина. – Зачастую они и в жизни ходят переодетые в женщину, но есть и те, кто скрывает свои наклонности.

– Пойду, поздороваюсь, – произнес Костя поднимаясь.

– Стой! – остановил его Вадим. – Ты в своем уме? Да ну его надо куда подальше…

– Остыньте, – перебил их я. – Этот засранец любит играть на публику. Устроим ему шоу?

– Ничего не надо! – устало произнесла Ирина Алексеевна. Она выглядела ужасно. Марина весь вечер следила за ней.

– Да не, Алексеевна, надо, – произнес Палыч. – Сейчас надо идти ва-банк.

– Согласна, – поддержала нас Арина. – У меня, конечно, есть козыри, но надо бить всем, что есть. Жаль, на эту эмо красотку у меня ничего, но попугаю надо подмочить репутацию.

– Козыри? – спросил я.

– Ага, – улыбнулась Арина.

О каких козырях идет речь, я так и не понял.

– Ребята, давайте уже… – начал Ирина Алексеевна.

– Ирина Алексеевна, – я подошел и присел напротив неё на корточки, – поймите, сейчас нельзя отступать. У них ничего нет, кроме громких и ничего не стоящих заявлений. Заткнуть их надо. Вы, главное, не нервничайте. Все будет хорошо!

Ответить она не успела, так как в громкоговоритель произнесли:

– Все по местам! До эфира пять, четыре...

– Вадим, Костян, Камилла ваша.

– …три…

– Угу, – кивнул Костя.

– …два…

– Сейчас будет шоу, – усмехнулась Арина.

– …один! Мы в эфире!

– В эфире передача «Острая тема»! – улыбаясь, затараторил ведущий. – На повестке дня: что же происходит в приюте для инвалидов? Все делается на благо или во вред людям с ограниченными возможностями? Мы продолжаем!

– А что продолжать? – начал Аркаша. – Тут все ясно! Извращенцы! Всех под суд отдать, да и делов-то!

– Да где вы видите извращенцев-то? – спросила Юлия Михайловна. – У вас какие-то понятия странные. В чем извращение?

– Стоп, стоп, господа! – запротестовал ведущий. – Давайте умерим наш пыл! По традиции, после рекламы мы включаем наш телефон. Как мне сообщили, звонков море! Пора услышать общественное мнение, а потом уже и продолжить дискуссию! Никто не против?

Зал дружно ответил, что нет.

– Тогда первый звоночек, – ответил ведущий. Вообще, вел он передачу из рук вон плохо. Вечно перебивает, не дает толком сказать, а когда дело чуть не дошло до самого интересного, мордобоя, прервал все на гребанную рекламу. В общем, не умеет он вести передачу. Но, видимо, такие как раз и востребованы на современном телевиденье.

– Алло! – раздался хриплый голос, приглушенный помехами.

– Да, говорите! – крикнул ведущий. – Мы вас слышим.

– Добрый вечер! – голос был пожилой.

– Добрый, добрый, – кричал ведущий. И чего орать? Ясно, что звонящий смотрит нас по телевизору, а значит, хорошо все слышит.

– Представьтесь! – произнес ведущий.

– Тамара Ивановна я.

– Тамара Ивановна! – орал во всю глотку ведущий. – Какой у вас вопрос?

– Да у меня не вопрос, я просто сказать хотела…

– Говорите, говорите! – перебил он Тамару Ивановну. Ну, какого х…

– Приют тот я знаю, – говорит Тамара Ивановна, – рядом он с моим домом. Да и санитаров тамошних знаю.

– И че? – выпалил Аркаша. Он так и оставался единственным источником звука с той стороны. Судя по выражению лица Лолиты, она задавалась вопросом: «А что я тут забыла?» Сучка и «друг» Ирины Алексеевны все так же сидели тихо-смирно.

– И то! – не растерявшись, ответила старушка. За что получила восторженные аплодисменты зала и крики Палыча «Браво!»

Я взглянул на Палыча. Он, улыбаясь, развалился на диване. Приложив палец к шее, я вопросительно посмотрел на него. Типа, пил? Он утвердительно кивнул. Таки бухнул.

Кстати, я стал припоминать эту старушку. Живет она в частном секторе, что рядом с приютом. Практически, в соседнем здании. Так получилось, что приют находится на границе многоэтажек и частного сектора. Отопления там нет, и когда один местный депутат раскошелился и выдели деньги на новые стулья, старые были списаны и отправлены на помойку. А эта старушка поволокла их к себе. Еще боялась, чтобы мы не забрали их. Мы помогли ей донести до дома старую рухлядь, которую она пустила на растопку.

– Помереть мне не дали с холоду! – продолжила Тамара Ивановна. – Дровами помогли.

– Дровами? – спросил ведущий.

Марина удивлено посмотрела на меня. Пришлось пояснить.

– Вот, государственное имущество разбазаривают! – заверещал Аркаша. Ему, видимо, нравилось верещать, иначе я понять не могу, чего он так орет каждый раз.

– Они списаны были! – снова вступилась за нас Юлия Михайловна. Удивительно, но третий из экспертов постоянно молчал. Молчал и скучным взглядом окидывал студию. Как будто ему абсолютно все равно на происходящее. В этой суматохе его даже не представили. Даже так, ему не дали слово. Опять же, спасибо нашему профессиональному ведущему.

– Ну и что?! – не унимался Аркаша. – Они должны быть утилизированы!

– Да кто старую мебель утилизировать будет? – спросила Юлия Михайловна. На это Аркаша ничего не ответил, а ведущий снова заорал:

– К сожалению, Тамара Ивановна больше с нами не на связи. Поэтому, мы принимаем следующий звонок. Алло, говорите!

– Алло! – Послышался в студии немного слащавый голосок.

– Алло, представьтесь!

– Ираклий! – ответил голос. Я посмотрел на Костю, тот с улыбкой покрутил в руках телефон. Видимо, он скинул кому-то смску. Что же, то же не плохо. Мы, получается, как и ни причем!

– Замечательно! – воскликнул ведущий. – Ираклий, какой у вас вопрос?

– У меня вопрос к Камилле.

– Какой Камилле? – удивился ведущий, а Аркаша заерзал на своем месте. Спесь с него моментально слетела. Значит, угадали!

– Да вот, сидит рядом с симпатичной Лолитой, – ответил Ираклий.

Ведущий немного растерялся, так как рядом с Лолитой сидел только Аркаша. Сидели они в такой последовательности. Слева, если смотреть с их стороны, сидел Михаил… как там его? Степанович! Точно, Михаил Степанович. Все забываю, как этого козла зовут. Рядом с ним, по правую сторону, сучка, потом Аркаша и крайняя справа Лолита.

– Но… – начал ведущий.

– В миру ты значит Аркадий, – с насмешкой произнес Ираклий.

– Я не понимаю, о чем вы! – воскликнул Аркаша.

– Ну как же, – усмехнулся Ираклий, – ты тут верещишь про извращения, а сам... прости, сама, что вытворяла на прошлой неделе, на сцене.

– Вы сейчас о чем? – спросил ведущий. Выражения лица с недоуменного у него сменилось на заинтересованное. Конечно! Намечается очередной скандал! Как раз для его острого ток-шоу!

– Конечно, – произнес Ираклий, – наш брат стесняется, таиться. Хотя сейчас пошла мода на толерантность, но тот, кого вы зовете Аркадием, ни кто иной, как одна из самых знаменитых травести див нашего города! Богиня «Амадеуса» – Камилла!

– Клевета! – заверещал Аркаша. – Все это ложь и клевета!

– «Амадеуса»? – удивился ведущий.

– Так называется закрытый гей клуб в нашем городе, – пояснила Арина.

– Ага! – воскликнул Аркаша. – Так вот откуда ноги растут?

– Ой, да не ори ты, истеричка! – произнес Ираклий.

– Брехня! Брехня! Брехня! – скандировал Аркаша.

– Подождите!– попытался заткнуть Аркашу ведущий, – Ираклий, у вас есть доказательства?

– Разумеется, – ответил Ираклий. – Я вам в группу в VK «скинул» одно видео. Если не затруднит, включите в студии.

– А… – протянул ведущий, прижав палец к уху, – одну минуту.

– Брехня, брехня, брехня, – продолжал скандировать Аркаша, но уже не так уверено. Видимо, понял, что есть козыри против него.

– Так, внимание на монитор! – произнес ведущий и отошел от центра студии. За его спиной включился монитор. Видео было поганенького качества, если говорить начистоту. Изображение постоянно дергалось, но в плещущей по сцене девице можно было узнать Аркашу. Парик, макияж, все было на высоте, но черты лица выдавали его. Аркаша, или правильней, Камилла, залихватски выплясывала танец, напоминающий Канн-Кан. Изобилие различные движений, поворотов вокруг себя дополняли обычные задирания юбок и демонстрацию растяжки.

– Ну, убедились? – спросил Ираклий.

– Это монтаж! – заорал Аркаша, подскочив со своего места. – Это клевета! Это ложь! Наглая ложь! Брехня! Я подам на вас всех суд! – при этом он обвел весь зал пальцем.

Так и сказал «подам на всех суд», без какого-либо «в». Аж захлебывался своими словами. После произнесенного он быстро ушел прочь за кулисы. Ираклий рассмеялся. Его хохот громом стоял в студии.

– Простите, но что тут такого? – произнесла Юлия Михайловна. – Ну, переодетый мужчина, ну, скачет по сцене. Нравится, может ему. Это его дело.

Ну да, что такого в том, что мужик переодевается женщиной? Он же не ходит по проспекту Соборному с плакатом «Я не такой! Я ношу чулки!». После её слов наша выходка, иначе это не назовешь, показалась чем-то детским. Да, он неадекват, скажем прямо, но мы тоже хороши, устроили.

И знаете, у меня мелькнула одна мысль. А что, если сосчитать, сколько геев в этой студии? Вадим, Костя и Аркаша. Плюс Ираклий на связи. Итого, четыре. Да, приплюсуем Ираклия. В студии не меньше двух сотен человек. Это зрители, мы и съемочная группа. Получается, где-то один – два процента. Не много, но в Запорожье восемьсот тысяч жителей. И один – два процента, это восемь – шестнадцать тысяч человек. А это уже много.

А чего я начал этот подсчет? Сам не понимаю. Просто решил сосчитать геев. Все, крыша едет, считаю «цветных». Походу полный песец пришел за мной. Лучше бы белочка, но я не алкаш, белочку тут только Палыч может ждать.

– Дело не в том, что он делает в стенах нашего клуба. – ответил Ираклий. – Чего греха таить, я сам на пару с ним там отрываюсь, но дело в том, что он кричал тут про извращения. Значит, действия санитаров, это извращения, а его действия нет?

– Ну, вы же с ним… одинаковые? – перед последним словом Юлия Михайловна запнулась, вызвав у Ираклия новый взрыв хохота.

– Мы сейчас говорим про общепринятые понятия морали, скажем так, – успокоившись, произнес Ираклий. Удивительно, но ведущий заткнулся и не вмешивался в разговор Ираклия и Юлии Михайловны.

– А что говорит нам общепринятая мораль? – продолжил Ираклий. – Что переодевания мужика в бабу – это не правильно, это изврат. Поэтому не правильно сидеть и поливать грязью других, если ты сам по уши в грязи. Это, опять же, с позиции общепринятой морали. Я не считаю ни его действия извращением, ни действия санитаров.

 – Подождите, – вмешался в разговор ведущий. – Но тогда зачем вы сюда позвонили?

– Ты хотел, чтобы было остро, сладенький мой? – слащаво произнес Ираклий.

– А... – запнулся ведущий, – ну…

– Вот я и добавил остроты, – ответил Ираклий. – А теперь чао, малыши! Не шалите!

И он отключился.

– Мы прервемся на рекламную паузу, – с трудом выдавил из себя ведущий. – Не переключайтесь, самое острое только впереди!