И снова тишина. Ни сучка, ни репортеры, все молчат. Как отрезало. Но в жизни как бывает, полоса белая, полоса черная, так? Как у зебры. А ни хрена подобного! Жизнь человека, это череда встреч с песцом. Точнее, со многими песцами! Только к одному привыкнешь, начинаешь воспринимать его с сарказмом и иронией, даже кажется, что он стал тебе родным, не можешь представить себе жизнь без него, как на пороге появляется другой. Сегодня, как раз, этот маленький, пушистый зверек, в прямом смысле слова, постучал ко мне в двери. А чем вообще речь? А сейчас все узнаете. А пока наступило утро второго, мать его, мая.

– Вставай, давай! – проворчала Марина.

– Не встану! – ответил я из-под одеяла. – Сегодня я Мьёльнер, и поднять меня может только достойный… ная…

– Ой, тоже мне, Мьёльнер! – рассмеялась Марина. – Видела я твою рукоятку, молот Тора! Так, молоточек, а не Мьёльнер.

– Не хочу! – проворчал я.

– Вставай! К обеду твои родители придут, а в хате срач! – возмутилась Марина.

Та дам! Вот он, маленький, пушистенький, с глазами-бусинками, песец! Знакомство моих родителей с Мариной! А как все начиналось. Мама моя дорогая позвонила примерно неделю назад и задала простой вопрос: «Не хочу ли я прийти к ним в гости на майские праздники?» Ну, давно не виделись. Если быть точным в этом году вообще еще не виделись. Последний раз я видел моих родителей в… сентябре прошлого года? Ну, ни фига себе! Реально, мы в сентябре прошлого года последний раз виделись. Да, забил я на родителей.

На простой вопрос, я ответил: «Нет, у нас с Мариной другие планы». И понеслось! «Кто такая Марина», «Почему не говорил, что у тебя девушка есть?», «А когда внуки?» и так далее, и в таком духе. И знаете, я понял Марину. Сказать родителям, что у тебя есть вторая половинка не так легко. Во всяком случае, мне. Может потому, что у меня не было опыта в этом. Когда водишь девушек домой толпами, знакомство их с твоими родителями становится рутиной, но я таким не страдал. Я, как сказал Палыч, больше блядовал.

Но сегодня мне предстояло познакомить родителей с Мариной. Нехотя я выполз из-под одеяла. Апрель в этом году выдался холодным, и первые дни мая продолжили эту традицию.

* * *

– Марин, а твои родители не пришли? – спросила мама.

За увлекательной уборкой и готовкой время проходит не заметно, и поэтому, успев несколько раз поругаться мы, все-таки, смогли подготовиться к приходу мамы и папы. Волнение было лишним, мама хорошо восприняла Марину. Вообще, она скептически относилась ко мне и считала, что я вряд ли смогу найти нормальную, в её понимании, девушку. Но Марина ей понравилась. Бате вообще пофиг было. Есть у его сына девка, ну и славно.

– Нет, – покачала головой Марина, – они… не такие как все, не любят застолий.

– Ага, не такие! Это еще мягко сказано! Родную дочь блядью называть это не такие.

– Сережа! – возмутилась мама.

– Я произнес это вслух? – спросил я.

– Ага, – кивнула Марина.

– Ну, никто не святой, – жуя отбивную, произнес папа. – Мы с Лизой тоже в невинность не играли, чего греха таить.

– Подожди, – произнесла мама, – они называют тебя блядью?

Знаете, мои родители полная противоположность Марининым. Я за внешность сейчас. Батя хоть и высокий, но тощий, как жердь. Мама чуть ниже папы. Кстати, мама, за то время, что не виделись, похудела. Я даже ей комплимент сделал. За что получил нагоняй. Не любят женщины, когда им за их фигуру говорят.

– Я не оправдала их надежды, – ответила Марина.

– Ой, – махнула рукой мама, – вот, сидит! – указала она на меня.

– Что? – удивленно просил я.

– Тоже, не оправдал наши с отцом надежды.

– Какие? – опрокинув рюмку, спросил папа, закусывая огурцом.

Мама схватилась за голову:

– Большие!

– А, ну это да, не оправдал, – произнес он, наливая себе еще одну рюмку.

– Слушай, а ты не частишь? – спросила мама, забирая у бати бутылку.

– Лиз, ну не начинай, – произнес папа.

– Пойду, поставлю чайник, – произнес я, поднимаясь из-за стола. Не то, что бы мой папа алкоголик, просто за ним нужен глаз да глаз. Выпить лишку может. А у него давление.

– Марина молчит, не хочет говорить, что там у неё с родителями? – тихо спросила мама, присаживаясь на кухне. Чайник уже стоял на плите, и я ждал, пока он закипит. Свисток с него был потерян еще давно, как только въехал в эту квартиру.

– Если вкратце, то так, как я сказал, – произнес я. – Они считают, что она блядь.

– Как так? – удивилась мама.

– Она не захотела быть такой, как хотелось им, вот и понеслась, – уклончиво ответил я. Рассказывать все в подробностях не хотелось. Получился бы испорченный телефон, а распространять сплетни я не хочу. Даже с собственной мамой.

– Ой, – махнула рукой мама, – как будто ты стал тем, кем мы хотели.

– А кем вы хотели, чтобы я стал? – спросил я. Родители, по сути, никогда не навязывали мне своих взглядов. Ни батя, ни мама, никогда не отдавали меня в какие-то секции или кружки с целью «я не смог, ты сможешь». В школе, в средних классах, я ходил в шахматный кружок, так как мне самому было интересно. Но потом учитель, который его вел, уволился и кружек как-то сам собой исчез.

– Не знаю, но не санитаром в приюте для инвалидов точно, – ответила мама. – Чайник кипит.

Я только заметил, что пар из чайника валит вовсю. Пока я выключал газ и перекрывал вентиль, мама взяла чашки и сахарницу с ложками.

– …родители они разные. Но лучше с ними помириться, – заплетающимся языком говорил папа, когда мы вошли в комнату. – А то поздно будет.

– Что добавил? – строго спросила мама. Папа молча отмахнулся.

– Не донимал? – наклонившись к Марине, тихо спросил я. Она отрицательно помотала головой.

* * *

Чаепитие проходило в относительной тишине. Папа старался молчать, боясь получить по шапке от мамы. Мама деликатно молчала, стараясь не поднимать острую для Марины тему.

Пока все молча пили чай я подсел на «Бурундучка». Есть такие конфеты, называются «Бурундучок». На них еще этот самый бурундук нарисован. Они с орешками и всегда мне очень нравились. Вот я и трескал их одну за другой.

– Я хочу «Бурундучка»! – жалобно произнесла Марина, наблюдая за тем, как я поглощаю конфеты. А поглотил я их не мало.

– Нет больше «Бурундучка», – забрасывая последнюю конфету в рот, ответил я. – Покойся с миром, мой ореховый друг, в недрах моей пищеварительной системы.

– Говно сраное! – жуя конфету, произнесла мама.

– Я твой сын! – возмутился я.

– А что, мой сын не может сраным говном? – ответила мама. – Мог и отдать Марине конфету.

– Эта конфету куплена на мои деньги! – возмутился я.

– Да ты что?! – произнесла мама. – А эта квартира снимается на мои деньги!

– Кстати, – встревая в разговор, произнесла Марина, – об этом мы и хотели с вами поговорить. Не надо больше платить за квартиру, мы сами можем оплачивать аренду.

Я чуть чаем не поперхнулся. Чего?!

– Да на это вся твоя зарплата уйдет! – возмутился я.

– Ничего, у нас твоя останется, – спокойно ответила Марина.

– Да мне моей не всегда самому хватало, – парировал я.

– Меньше с Палычем бухать будешь, – скривившись, ответила Марина.

– О, мой сын с кем-то бухает? – спросила мама.

– Да так, – отмахнулся я.

– Ясно, – кивнула мама. – Ну, так что?

А что? Мог я сказать, что нет? Что мне уже за двадцать, а вы, родители дорогие, оплачивайте мне жилье. Нет, конечно, поэтому я сказал:

– Мы будем оплачивать за квартиру.

После этого я обнял Марину.

Мама улыбнулась и полезла в сумку. Порывшись, она достала и протянула мне потертую визитку.

– Что это? – спросил я.

– Номер карты, на которую надо оплачивать, – ответила мама.

– А я думал, надо отдавать прямо хозяину в руки, – удивился я.

– Нет, – покачала головой мама. – Просто он иногда проверяет состояние квартиры.

– Ясно, – улыбнулся я.

Посидев еще немного и болтав о том и о сем, родители собрались и ушли. Папа был хорошо навеселе, мама немного этим раздражена. В общем, все как всегда.

– Хорошие у тебя родители, – с улыбкой, произнесла Марина. – Не то, что мои.

– С твоими хотя бы не скучно, – ответил я.