Танцпол клуба был затянут дымкой, сквозь которую прорывались лучи стробоскопа. Динамики громыхали ритмической музыкой:

- Donne-moi ton cœur, baby.

Джейн прижималась спиной к Ричарду. Он ласкал её тело, одетое в короткое розовое платье. В блаженстве она закрыла глаза. Это был их танец, они отдавались ему полностью. Они сливались телами.

- Ton corps baby, hey.

Вокруг танцевали и другие пары, но Эдвард видел только них. Лицо Ричарда было скрыто за кудрями Джейн. Он утопал в её волосах, она  утопала в его объятьях.

- Donne-moi ton bon vieux funk.

Они медленно танцевали, наслаждаясь друг другом. Джейн была счастлива. Она повернулась к Ричарду, и они медленно поцеловались. Эдвард снова не увидел лица мужчины, его ослепил яркий луч прожектора, который сервомотор направил прямо ему в лицо.

- Ton rock, baby Ta soul baby, hey.

«К черту!» - решил Эдвард и направился к паре, но толпа вокруг начала становиться плотнее. Люда появлялись как будто из ниоткуда. Проталкиваясь, Эдвард уперто шел веред, но Джейн с Ричардом постоянно отдалялись. Они продолжали танцевать и, как бы, стояли на месте, но расстояние между ними и Эдвардом постоянно увеличивалось.

- Джейн! – крикнул он. – Джейн!

Вот только музыка заглушала его крики. Толпа танцующих росла, они были размытые, не четкие. Эдвард видел отчетливо только Джейн и Ричарда. Они все так же танцевали и целовались.

- Джейн!- кричал он. - Джейн! Я здесь, Джейн!

Образ пары плыл перед глазами, заслоняясь тьмой.

- Джейн! – простонал он, просыпаясь.

- Эдди, что случилось? – сквозь сон спросила Джейн. Ночник горел мягким светом.

- Все хорошо, - ответил Эдвард.

- Ты звал меня, - повернувшись к Эдварду, произнесла Джейн зевая.

- Сон странный приснился, - сказал он.

- Какой? – прогоняя остатки сна, спросила Джейн.

- Ну… не важно, - отмахнулся Эдвард, отворачиваясь.

- Мне важно! – воскликнула Джейн.

- Да? – удивленно спросил Эдвард, поворачиваясь к жене.

- Да, - ответила Джейн, поднимаясь на локте. – Ты звал меня во сне. Тебе приснился кошмар?

Она не казалось взволнованной, но раз задала вопрос про кошмар, то её это точно беспокоило. Порой Эдварду казалось, что из-за расспросов о Ричарде Перри, Джейн переживает сильнее, чем он. Хоть и расспросы остались в прошлом, сейчас он просто просыпается по ночам, Джейн все чувствует и понимает. Как бы так к врачу не вернуться.

- Нет, - покачал головой Эдвард. – Мне приснилось, что ты улетаешь от меня, как фея.

- Как фея? – переспросила Джейн, недоуменно глядя на мужа.

- Да, как фея, - ответил Эдвард.

- На крыльях? – улыбаясь, спросила Джейн.

- Нет, не на крыльях! – засмеялся Эдврда. Лгать не хорошо, но сейчас у него не было выхода. Он не хотел беспокоить Джейн своими снами. Да и задавать глупый вопрос: что тебя связывает с Ричардом Перри, не стоит.

- Тогда не как фея, а как Копперфильд, - улыбнулась Джейн.

- Да, как Копперфильд, - ответил Эдвард, пытаясь замять разговор. Джейн обняла его и закрыла глаза.

Что это было? Во сне звучала та же песня, что и утром в машине. Может, игра подсознания? Но почему снова Ричард Перри? С одной стороны, Эдвард был рад, бесконечная пустыня закончилась. Но  опять в объятьях Перри Джейн. Что за напасть?! Да и почему с ним это началось?!

Он захотел вскочить, пойти на кухню, выпить воды, затем в ванную и принять контрастных душ, но Джейн уже уснула. Она тихо спала, прижавшись к нему. Нет, она его жена и никогда не была с Ричардом Перри. Все это бред.

Закрыв глаза, Эдвард попытался уснуть.

* * *

- Что произошло в Ираке? – спросила Эмилия. – Ведь именно после Ирака вы покинули ряды вооруженных сил, так?

- Я получил серьезное ранение в Ираке, - ответил Ричард. – После реабилитации я мог вернуться в строй, но меня хотели определить на штабную должность.

- И тогда вы перешли в… организацию? – спросила Эмилия. Она все норовила произнести название частной военной компании, но Ричарда это злило, и он начинал переходить на официальный тон.

- Да, - кивнул Ричард.

- Если вам не тяжело, расскажите про ваше участие в иракской компании, - попросила Эмилия.

- Мы приняли участие в одном из первых сражений, - начал свой рассказ Ричард, - штурме порта Умм-Касра. Это был стратегический порт, и его надо было взять кровь из носа. Полуостров Фао должен был стать плацдармом для переброски войск и гуманитарной помощи. Так нам на брифинге говорил. Мол, так и так, парни, надо взять любой ценой. Вот только иракцы вцепились в этот полуостров как клещи в ногу. Порт держали до последнего. Только через четыре дня мы смогли объявить город нашим.

Ричард потянулся к пачке сигарет. Задумчиво покрутил её в руках, но сигарету доставать не спешил.

- В той битве были большие потери? – спросила Эмилия.

- Нет, - покачал головой Ричард, - при первом штурме погиб один морпех и был сбит один транспорт. Иракская рота потеряла с дюжину солдат и отступила в город. Умм-Касра взяли в кольцо, и на утро начался штурм. Мы превосходили противника в технике. Иракцы были вооружены только легким вооружением. Огневые точки быстро уничтожались: мы просто обнаруживали позицию и передавали её координаты артиллерии. Ночью началась зачистка. Мы заходили в здания и уничтожали все сопротивление. Если кто-то бежал, ими занимались танки. Пара танков на широкой улице отрезала любые пути отступления и противнику оставалось или подохнуть или сдаться. Многие предпочитали второе.

Ричард все же достал сигарету и закурил.

- Еще через день город был полностью под нашим контролем, - произнес он.

- Вы так говорите, как будто это простая прогулка, - осторожно произнесла Эмилия.

- Я, видимо, напугал вас словами, про иракцев, - улыбнулся Ричард, - державшихся за город до последнего, но это так и было. Иракцы хорошо закрепились в городе, но вот наше командование опасалось больших потерь. Поэтому и пустили в ход артиллерию и бронетехнику.

- Понятно, - кивнула Эмилия.

– Это было в конце марта, - продолжил Ричард, - а в начале апреля начался штурм Багдада. Нас колонной выдвинули к городу, мы должны были стоять в охранении. По пути у нашего «Бредли» произошла поломка. Колона продолжила движение, а к нам из Умм-Касра выдвинулся БРЭМ и несколько «Хамви» прикрытия.

- Простите, что такое БРЭМ? – поинтересовалась Эмилия. Ричард не утруждался сам в объяснениях, для него все это было понятно и просто, но Эмилия была далека от военного дела, поэтому и задавала вопросы. Возможно, это было не профессионально, но она не военный психолог. Ричард с супругой отказались от помощи военных врачей. Видимо, так они решили  отказаться от армии вообще. Гражданский врач как символ того, что дороги назад нет. Армия это прошлое.

- Бронированная ремонтно-эвакуационная машина, - пояснил Ричард.- По сути, простой эвакуатор, только с броней. Им было до нас час ходу. Мы стояли посреди пустыни и ждали пока они приедут. Со стороны порта показались клубы пыли. Мы решили, что это ремонтники, и не посмотрели в бинокль. А надо было. Когда машины были примерно в километре от нас, от одной из них отделилась вспышка и начала быстро приближаться к нам. Это была противотанковая ракета. На нас ехало три пикапа, на одном из которых была приспособлена противотанковая установка. Рискованно, но арабы всегда делают самоубийственные машины! – Ричард улыбнулся при этих словах. – Удивительно, но пикап не загорелся. Ракету мы заметили во время и успели отскочить от БМП. Я помню лишь вспышку. Потом что-то сильное ударило меня в спину. Дальше все как в тумане. Стрельба, вспышки, крики и тьма. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, то увидел, что меня несут. Носилок не было, но парни связали несколько рубашек и понесли меня на них. Все тело в крови, парни в крови, адская боль. Я что-то спросил у лейтенанта, тот отрицательно покачал головой и я вырубился. Как мне потом сказали, меня задело куском брони, оторвавшей при взрыве «Бредли». Кумулятив подорвал боекомплект. Парни смогли отбить атаку. У арабов была только одна ракета, так что расстрелять подъезжающие пикапы не составило труда. Несколько солдат получили легкие ранения, и лейтенант принял решение возвращаться в Умм-Касра пешком. Меня несли четыре километра под палящим солнцем, пока мы не встретили идущих к нам на встречу БРЭМ и «Хамви».

Он затушил сигарету, а Эмилия, воспользовавшись передышкой Ричарда, спросила:

- Лейтенант Войтовский?

- Да, он, - кивнул Ричард. – Я потом спросил у него, что же за вопрос я ему задал? А он усмехнулся и ответил, что я поинтересовался, оторвало ли ему его еврейские яйца.  Оказалось, что нет. После этого моя командировка в Ирак закончилась. Был госпиталь и возвращение домой. Год реабилитация и предложение штабной должности. Но мне не хотелось сидеть в штабе, я не для этого поступал на службу. Я попросился обратно в Ирак, но получил отказ. Тогда мне намекнули, что я, как бы, не подхожу для работы «в поле». Я уже думал смириться, но тут Войтовский предложил перейти мне в частную компанию. Там не столь категоричны и ветерану будут только рады. Я подумал и написал рапорт.

- Как ваша супруга отнеслась к такому переходу?

- Сначала обрадовалась, - ответил Ричард, - я не сказал, что это за работа. Соврал, что мне дали должность инструктора. И, по сути, так и было. Потому что первые три месяца мы занимались только подготовкой. Потом было несколько небольших заданий. Грубо говоря «приди и забери». Нас выбрасывали в какой-то глуши, мы пробирались по лесам и болотам, забирали груз и уходили. Никакой стрельбы, взрывов, все тихо и мирно. А потом общий сбор и отправка в Азию. Там была масштабная заварушка с нашим участием. Мы так, по мелочи, я уже рассказывал.

- Но именно после этого вы решили уйти из…

- Да, - не дал договорить Эмилии Ричард. Её осторожность смешила его. При первом их откровенном разговоре о его службе он нагрубил ей, и теперь она всячески старалась не упоминать названия частной военной компании, сотрудником которой не так давно был Ричард. Извиняться поздно, поэтому Ричард просто наблюдал за Эмилией, не исправляя её.

- Почему? – спросила Эмилия.

- Я был на распутье, - ответил он, - точнее, я там до сих пор. Меня и тянет на войну, и в тоже время, я хочу быть дома с семьей. И сейчас я сделал выбор в пользу семьи.

- Но вы в нем сомневаетесь? – поинтересовалась Эмилия. – В своем выборе?

- Нет, не то, чтоб сомневаюсь, - уклончиво начал Ричард. – Просто… я не знаю.

- В таком случае, может, я попытаюсь помочь вам разобраться? – улыбнулась Эмилия.

* * *

- Пенелопа – взбалмошная девица, - разглагольствовала мама Эдварда. Хлое было шестьдесят три, но выглядела она не как обычная женщина её возраста. Она следила за собой, всегда ухоженная, в элегантной одежде. Ей нравилась мода сороковых и именно одежду модных в те времена фасонов выбирала Хлоя. Что-то покупалось в магазинах, что-то шилось на заказ, но Хлоя любил этот стиль.

- Смотри, чтобы она что-то не выкинула на этой свадьбе, - поправляя прическу, произнесла Хлоя.

Она принципиально не красила волосы, из шатенки превратившись в, как она говорила, «пепельную блондинку». Но при этом она следила за волосами. И это не ограничивалось простым причесыванием, она любила посещать парикмахера и делать завивку.

- Как будто ты знаешь Пенелопу, - произнес Эдвард, поворачивая на дороге.

- Джейн рассказывала, - сказала Хлоя, - у тебя очень хорошая жена, Эдвард.

- Как скажешь, мама, - произнес Эдвард. Кейт, сидящая на заднем сиденье, прыснула.

- Ты хотела что-то сказать? – серьезным тоном спросил Эдвард.

- Нет, - коротко ответила Кейт.

- Ну и славно, - произнес Эдвард и включил радио.

Внучка и бабушка резко контрастировали. Элегантное светло-серое платье Хлои с вертикальными белыми полосками и кортики рукавами  было полной противоположностью черным джинсам и растянутой футболке Кейт. Футболка была белая и Эдварда не возмущала эта одежда только потому, что на ней был изображен дирижабль и надпись «Led Zeppelin». Эдвард уважал рок. Это свободный и бунтарский стиль. Тот, кто слушает рок – свободен. Это ему внушил его отчим, Итан. Любовь отчима к рок музыке – это одно из немногих воспоминаний, которое вернулось к Эдварду. Он помнил старый виниловый проигрыватель и стопку виниловых пластинок. Queen, Kansas, Dead Boys, Led Zeppelin, AC/DC, Metallica и множество других. Тогда, для маленького Эдварда слушать некоторые песни было не привычно. Нецензурная лексика не была редкостью в тестах рок исполнителей. Поэтому не редко Итан надевал на Эдварда наушники, чтобы не получить нагоняй от Хлои.

Когда Эдвард впервые приехал к родителям после трагедии, Итан включил песню «Highway to Hell» группы AC/DC и сам стал подпевать:

- Жить свободным, жить сполна, это билет в один конец дан нам так уж вышло, ты прости, я принял всё, что на моем пути .

И тогда в голове Эдварда появилась та картина. Старый виниловый проигрыватель, пластинки и наушники.

- Как там Итан? – спросил Эдвард.

- Отец ты хотел сказать, - поправила его Хлоя.

- Родного отца я не помню, - произнес Эдвард, - а Итан – это Итан. Не хочу называть его отчимом, но и отцом я его не помню. Поэтому он Итан.

- Нормально Итан, - ответила Хлоя. – Днем сидит, читает книги и слушает рок, а по вечерам копается под капотом своего «Dodge».

- «Dodge» хорошая машина, но она изжила свое, - улыбнулся Эдвард. – Как ни прискорбно, но его пора выкинуть.

- Что ты! – театрально воскликнула Хлоя, - чтобы Итан отдал на свалку свою «детку»?! Скорее, он от меня избавиться, - последнюю фразу она произнесла задумчиво, поглядывая в зеркало. Эдвард подумал, что она смотрит на себя, но она смотрела на Кейт, которая забралась на заднее сиденье с ногами и что-то увлеченно читала в смартфоне.

- Кейти, а что это ты поехала с папой в аэропорт встречать меня? – поинтересовалась Хлоя.

- А что, нельзя? – удивилась Кейт, оторвавшись от смартфона.

- Можно, но... – протянула Хлоя.

- Что «но»? – спросила Кейт.

- Что на тебе надето? – скептически осматривая девочку в зеркале, спросила Хлоя.

- Футболка, джинсы и кеды, - перечислила Кейт.

- А что должно быть надето? -  спросила Хлоя.

- Начинается, - закатила глаза Кейт.

- А ты думала, что легко отделаешь! – улыбнулась Хлоя. – Завтра твои родители улетят в Нью-Йорк, и мы пойдем по магазинам!

- Бабушка, но я не хочу по магазинам! – заканючила Кейт. – Мне нравится мой стиль. И он женственный!

- Я никогда не считала унисекс не женственным, - ответила Хлоя, - но сейчас все так ходят! А ты должна выделяться! Быть особенной! Не такой как серая масса. Красивое платье, прическа, аксессуары...

- Ага, дешевые колготки, - перебила Хлою Кейт. Эдвард с улыбкой наблюдал за разговором. Бабушка и внучка мило беседуют. И это не сарказм, Кейт и Хлоя всегда находил общий язык.

- Кейти, деточка, запомни: настоящая женщина никогда не наденет колготки, только чулки.

- А не рано! – вмешался Эдвард. – Чулки это аксессуар взрослой женщины, а не подростка!

- Чушь! – воскликнула Хлоя. – То, что они являются частью сексуальности женщины, никак не накладывает возрастное ограничение на них. Чулки удобны и практичны!

- Пап, а тебе нравятся женщины в чулках? – с интересом спросила Кейт. Хлоя с удивление посмотрела на внучку, повернувшись к ней, но ничего не сказала. Девочка даже не заметила её взгляда, она была сосредоточена на Эдварде.

- Ну, Джейн пару раз надевала их, - уклончиво ответил Эдвард. Не лучшая тема для разговора с дочерью и мамой.

- Понятно, - кивнула Кейт.

- Так ты не против пары обновок? – с улыбкой спросила Хлоя.

- Можно, - ответила Кейт, - но выбирать будем вместе. Не хочу сильно выделяться из массы.

- Почему? – удивилась Хлоя. – Ты не хочешь приковывать к себе взгляды? Чтобы мужчины смотрели на тебя с интересом и желанием, а женщины с завистью?

- Мама! – воскликнул Эдвард. – Она еще подросток!

- Ты так говоришь, как будто я отправляю её на панель! – возмущением ответила Хлоя. – Поверь мне, красивая женщина не только соблазн для мужчин, но и стимул для женщин. Если есть та, на которую засматривается их мужчина, значит, пора меняться, совершенствоваться. А то привыкают! Раз замужем, то все, можно за собой не следить. Брить ноги раз в неделю, красится только перед выходом в люди, надевать красивое белье лишь на годовщину свадьбы. И вот она идет такая обычная, серая под ручку со своим Джонни, таща еще пакет из супермаркета, а на встречу красивая, яркая, необычная. И Джонни хоть и тянет в одной руке два пакета с содержимым, купленным по скидке, а на другой висит его невзрачная жена, но глазами он уже впивается в неё! В ту, что идет навстречу. В каждую клеточку её тела, изгиб фигуры. Его манят её подведенные глаза, а соблазнительная помада так и зовет поцеловать страстные гуды. Копна волос благоухает ароматом и в них хочется со всей неистовой страстью! Да, Кейти, волосы тоже могут быть сексуальными! И вот она проходит мимо, он даже краем глаза провожает её, поворачивает голову к своей женушке и встречает контраст: блеклая одежда, невзрачный макияж или полное его отсутствие, прыщ на лбу. А смотрит она не него с такой взрывной смесью ревности и надежды, что не передать словами! Ведь боится она, что вот сейчас, сравнив, он просто пойдет за той, красивой и желанной, а она останется одна с кучей пакетов на улице! Он натянуто улыбается и они идут дальше. Он в шоке, от того, что его любимая не самая красивая и сексуальная в мире, она рада, что он с ней. Типичная американская семья в выходной день.

- Вау! – хором произнесли отец и дочь.

Эдвард задумался, давно ли он обращал внимание на Джейн? На её внешность, одежду. Выходило, что нет. Но Джейн и не утрированная жена из примера матери. Да и он не засматривался на других женщин, особенно в присутствии Джейн. Нет, он смотрел на женщин, но чтобы прямо провожать взглядом, млеть, нет, такого не было. Возможно, это побочный эффект от сумасшедшего ритма современной жизни. Мы постоянно спешим и попросту не замечаем того, что вокруг нас. Все превращается в серую массу… а, вот о чем говорила Хлоя! Выделиться. Стать яркой, заметной. Чтобы тебя видели, чтобы тобой восхищались, даже в сумасшедшем ритме современной жизни. Эдвард наконец-то понял смысл слов матери.

А вот Кейт вряд ли их поняла. Выделиться, но для того, чтобы тебя заметили в серой массе, а что бы мать поняла, что ты больше не бунтарский подросток, а взрослая личность. Только сейчас девочка посмотрела на себя. Обычная одежда. Тысячи подростков одеваются так же. Бабушка права, надо выделятся, надо быть другой. И тогда тебя заметят! Даже собственная мать. Нет, Джейн не из тех, кто не обращает внимания на своих детей. Наоборот, она заботливая и любящая, но она не считается  мнением детей. И если в отношении Патрика Кейт понимала почему, то вот такое отношение матери к ней было для девочки не ясным. И она любимы способами хотела заполучить право голоса в их семье.

- А то! – улыбнулась Хлоя.